"Его тайной тайн является скрытый Славянский мотив произведения."
Часть 1
Три ключа к загадке Толкиена
Предупреждая возможные претензии к написанию фамилии: Толкин - транскрипция, Толкиен - транслитерация. Оба имеют право на существование.
Уважаемый читатель! Прошу заметить, что название публикации принадлежит циклу статей!
Произведения Джона Рональда Руэла Толкиена хранят немало тайн, и на то есть серьезные причины. Джон Толкиен предстает перед публикой как вполне солидный, благонадежный, консервативно мыслящий человек – само воплощение британского духа. К тому же его активная церковная позиция – жизнь практикующего католика – и проповедь через «евангелие красоты» поставила его чуть ли не в кандидаты к канонизации в святые. Биографии Толкиена, кажется, свидетельствуют о редчайшем сочетании бесспорного гения и благонадежного, предсказуемого профессионала.
И действительно – Толкиен мало вписывается в череду привычно эксцентричных гениев с взлохмаченными волосами и в контрах, кажется, со всеми. Но это вовсе не означает, что он не отличался эксцентризмом и даже радикализмом. Просто, в отличие от многих других гениев, он был гением британским, и был воистину – джентльмен. А настоящий джентльмен лишнего не сболтнет – даже если напишет много томов и создаст новый язык. Настоящий джентльмен не назовет настоящих имен участников той истории, которую он рассказывает. Настоящий джентльмен назовет их господином А, господином X и госпожой N.
Но Толкиен был более, чем настоящим джентльменом – он был настоящим гением джентльменов. Он не просто дал героям некие вымышленные имена – как делают все авторы художественных произведений, включая меня. Толкиен – великолепный знаток истории и религии, тончайший филолог, опытнейший лингвист – сделал большее. Гораздо большее. Он создал целый мир, который был так не похож, и так похож на наш мир, что он, как создатель этого мира, нашел идеальный способ одновременно открыть и утаить в нем все, что ему заблагорассудится. А заблагорассудилось Толкиену, как я покажу вам в этой небольшой серии публикаций, рассказать о том, о чем он не мог до конца рассказать в своих лекциях и статьях – о своем ошеломляющем открытии, что Европейские народы (в частности произошедшие от готов, а также англы и бритты) имеют скифское, славянское происхождение!
Хоббит
В созданном его словом мире Толкиен находит для себя великую свободу и вдохновение. Оставаясь патриотом своей страны, активным прихожанином церкви, и в целом консервативным преподавателем в одном из самых консервативных учебных заведений (Оксфорд) – он в то же время под видом четырех маленьких хоббитов перешел все границы обывательского Шира. Он тщательно прокладывает свой маршрут по карте Средиземья, и по воле случая (по провидению), и благодаря другим таким же отчаянным друзьям-героям автор совершает своего рода обзорное путешествие по истории, в которое берет и нас, ничего не подозревающих читателей.
И это очень здорово, потому что вместе с героями этого романа читатель оказывается свидетелем, да и участником борьбы между добром и злом, между Богом и сатаной, выражаясь языком христианским. Действительно, творчество Джона Толкиена неотделимо от его веры в Бога – оно является своего рода манифестом его веры, переданном через притчу – или Миф. Своим творчеством Толкиен вполне сознательно служил Богу, в Которого он сам искренне верил. Одним из отблесков этой веры является образ грядущего царя – Арагорна. Этот образ просто невозможно не любить – он был создан автором с любовью и для любви. Преданное служение этому Царю – даже тогда, когда мало кто знает, что Он Царь – и было то, чем занимался Толкиен, и к чему призывал и других. Но призывал не в лоб, как призывают с кафедр проповедники, вроде меня самого. Но вернемся к ключам, которые раскроют перед нами славянский мотив в произведениях Толкиена. Начну с первого ключа – это главные цели автора.
Много лет назад я навещал свою добрую подругу, доктора Мирну Грант, преподававшую литературу в престижном Уитонском колледже в Миннесоте. А еще за несколько лет до того Мирна предрекла мне, что я стану великим писателем. Как не посетить человека, который предрек тебе такое будущее? Великим писателем я пока не стал, но все же пишу. Мирна тогда провела мне прекрасную экскурсию по Уиттонскому колледжу. Я сам прожил десятилетия своей жизни обитая на кампусах – то есть университетских городках – сначала в качестве студента, потом в роли преподавателя. И я сумел оценить тот уютный городок, который показала мне там Мирна. Повела она меня и в музей Клайва Стейплса Льюиса – британского ирландского писателя, поэта, преподавателя, учёного и богослова. И там я впервые узнал, что своим обращением к Богу писатель обязан своей близкой дружбе с Джоном Толкиеном. Вот что пишет о Клайве Льюисе Википедия:
«Наиболее известен своими произведениями в жанре фэнтези, среди которых «Письма Баламута», «Хроники Нарнии», «Космическая трилогия», а также книгами по христианской апологетике, такими как «Просто христианство», «Чудо», «Страдание». Льюис был близким другом другого известного писателя — Дж. Р. Р. Толкина. Они оба учились в Оксфорде на факультете английского языка и литературы и были активными членами литературной группы, известной под названием «Инклинги». Льюис был крещён при рождении в англиканской церкви в Ирландии, но в подростковом возрасте утратил интерес к религии. Благодаря своему другу Дж. Р. Р. Толкину Льюис в возрасте 32 лет возвращается в англиканскую церковь.»
Толкиен также призвал Льюиса к «литературному служению» тому Царю, или Богу, в Которого они теперь оба верили. И Льюис выполнил наказ своего наставника – он стал великим христианским писателем. Хотя он никогда не сделался католиком. Толкиен писал свои произведения не для того лишь, чтобы просто поразвлечь читателя – он писал их для своих детей, об образовании которых он очень заботился. И вот он первый ключ к пониманию главного мотива Трилогии Толкиена: это «скрытое миссионерство» Толкиена. Он приобщает светского читателя к самым серьезным вопросам, которые автор ставит и решает (или помогает читателю решить) по-христиански.
Его Трилогия – это, если хотите, попытка автора осмыслить историю человечества за последние две тысячи лет, с самого времени принятия христианства. Это история человечества, которая движется и подходит к событиям Апокалипсиса и Армагеддона: тем пророческим событиям, о которых так много написано в Библии, и которые образным языком переданы автором Трилогии в виде падения двух твердынь и в возвращении Государя.
Толкиен предлагает своему читателю задуматься об истории человечества, и о том, куда она идет. Для этого он и создает мир, который не так уж отличен от нашего. И тут кроется второй ключ к пониманию главного мотива произведений Толкиена – это ее скрытый историософский характер. Для тех, кто забыл (да и немудрено забыть – давно уже про такую науку забыли) напомню: историософия – это философия истории. Этот раздел философии принимает на себя основной удар когда задаются такие вопросы как: Кто мы? Откуда? Куда идем? Вот на эти вопросы, анализируя Христианский век (эпоху Средиземья) и его историю, Толкиен и ищет, и находит, и снова прячет в сюжетах, песнях и именах свои открытия.
Кстати, много интересной информации по истории Руси, и не только об этом вы можете найти из моих видео на YouTube канале "Открытая семинария".
Когда и как Толкиен заинтересовался историей и философией истории? Он любил историю с детства, был чрезвычайно начитан, особенно в Европейской истории. Но первые открытия стали приходить к нему, когда он был взят на свою самую первую послевоенную работу, и стал трудиться над созданием The New English Dictionary более известного теперь как Oxford English Dictionary. В обязанности Толкиена входило изучать и классифицировать английские слова германского происхождения. Работа так захватила молодого сотрудника, что он продолжил изучение истории передвижения европейских народов, и со временем, как мне видится, пришел к выводам, которые были слишком сенсационны, чтобы их можно было открыто оглашать. Толкиен регулярно на научных конференциях, в научных статьях, да и на лекциях делился верхушками своих открытий, взятых с того громадного и неуклюжего, неудобного для научного, религиозного, и гражданского сообщества айсберга открытий, на который он наткнулся.
Потянув ниточку лингвистики, Толкиен вышел на свое, альтернативное видение истории. В котором он окончательно и убедился. Естественно, он понимал, что представив свое открытие он наверняка сделался бы изгоем как гражданин, как католик, и как ученый. Но Толкиен был, как сам признавался, не герой – а маленький хоббит. Но этому маленькому хоббиту хватило смелости совершить такое путешествие (и захватить с собой нас), на которое так и не отважились солидный профессор, прихожанин и гражданин.
Толкиен вложил в Трилогию не просто «евангелие красоты», но и очень информационно насыщенную и панорамную картину истории – как она ему виделась. Но виделась, открывалась она писателю и ученому с его перспективы порой совсем не так, как открывается она обывателю: гражданину, католику, ученому. Юродство Толкиена, если хотите, в том и проявилось, что он мог ходить незамеченным, бесшумно, как хоббиты. Он провел нас по «сказочным» лабиринтам истории, и мы и не заметили, как научились чему-то важному, только вот не поняли – чему именно?
Итак, мы заручились двумя ключами к творчеству Толкиена: его скрытому миссионерству и его скрытой философии истории. Но есть еще и третий, еще более сокрытый ключ к творчеству Толкиена и к пониманию лейтмотива его Трилогии. Его тайной тайн является скрытый Славянский мотив произведения.
Славянский ключ
Часть 2
Итак, в своей предыдущей публикации я уже говорил о том интересе к лингвистике, и к происхождению языков, которые Толкиен профессионально развил во время работы над исследованием происхождения германизмов в английском языке. Это исследование приняло новый и неожиданный оборот, когда Толкиен обнаружил, что готское (германское) и раннее славянское письменности очень схожи, и что многие германские слова, проникшие в английский язык, имеют еще более раннее – славянское происхождение.
Свои открытия Толкиен выдавал дозированно, как загадки, скорее чем разгадки. Как ученый-лингвист Толкиен представил перед научным сообществом немало вопросов, на которые до сих пор нет удобных ответов. Не было ответов и у Толкиена – как показывают научные статьи. Но я хочу сделать смелое предположение: Толкиен все же дал ответы на многие из тех лингвистических вопросов о взаимоотношении готского и славянского языков, которые он поднял. Но ответы на них надо искать не в его научных статьях, и даже не в его лекциях. Они – в его произведениях, и в особенности в его Трилогии. Именно здесь он дает ход своему панорамному видению истории человечества: его прошлого, настоящего и будущего. Картина эта выстроена, как мы говорили в предыдущей публикации, согласно библейскому осмыслению истории как движущейся к своему Апокалипсису.
И здесь автор непременно подходит к тому моменту, где осмысливаться должна не только вера и крепость отдельного человека – но и вера и крепость целого народа. Ведь Библия, которую Толкиен и положил в основу осмысления истории, пророчествует «о племенах и народах многих». И Толкиен неизбежно должен был прийти к осмыслению роли своего народа, роли родственных германских, славянских народов – всех народов Европы, этого Средиземья – в той великой драме, которая зовется историей и кульминацией которой является Апокалипсис, который Толкиен притчей очень красочно передает. И вот в осмыслении исторических судеб народов Европы Толкиен делает страшное открытие: история Европы находится под тяжелой черной тенью, которая покрывает ее. Это, выражаясь образным языком, тень Саурона.
А вот туда, где во времена Толкиена простиралась безбрежная территория, именуемая на Западе не иначе как «Империя зла», Советская Россия, или просто Россия – туда Толкиен поворачивал теперь голову со страхом, восхищением и надеждой. Нет, не к Советской России. Но к России грядущей. С Востока должно было прийти спасение! И Толкиен, сам с трудом веря своим лингвистическим и историческим открытиям, а также пророческим прозрениям Библии, неохотно, с восхищением, граничащим с каким-то ужасом, признавал, что так оно и было, и есть, и будет. Но признаться в этом другим он не мог. Он не был, в конце концов, тем Фродо, о котором он писал. Он был скорее старый Бильбо, который совершив путешествие туда и обратно, тихо живя в Шире – владеет, тем не менее, страшной тайной.
Толкиен знал, что не в его силах, не в его власти было открыть более того, что он открыл. Но все же он, как и Бильбо, оставил нам книгу. Книгу, которую стоит перечитать в свете тех трех ключей, о которых я уже сказал. Но остановимся подробнее на третьем, славянском ключе к творчеству Толкиена. Я – не толкиеновед, даже не литературный критик. Но так как я тоже писатель, богослов, историк и преподаватель, и к тому же большой любитель творчества Толкиена, то это все же дает мне право сказать свое слово. И если о первых двух ключах – ключе христианском и историофическом – уже немало сказано до меня, то вот о ключе славянском до сих пор по тем или иным причинам почти ничего не было сказано. Вот я и скажу.
Но прежде оговорюсь и замечу, что в действительности я, как оказалось (как я обнаружил, кстати, уже позднее) не первый, кто говорит о славянской загадке в произведениях Толкиена. Начну с того немногого, что имеется, что сказано и опубликовано, и потом добавлю немного из своих открытий и наблюдений, чтобы сделать картину более ясной.
Начну с лингвистики и литературоведения, и постараюсь сделать это кратко и понятно. В своей статье «Русский язык» в Энциклопедии Толкиена (Ivan Derzhanski’s entry, “Russian Language”, in Michael Drout’s Tolkien Encyclopedia (pp. 581–2) Иван Держанский пишет о том влиянии, которое имел на Толкиена русский язык и русская история. В молодости Толкиен увлекался историей, в том числе историей славянских народов. В 1918-ом он даже попытался учить русский и славянские языки. Освоить язык ему не удалось, но он усвоил его строй, мелодику, звучание, корневые слова. И он использовал этот навык в своих произведениях – по всей видимости не спонтанно, и не случайно. Выбору имен и изобретению новых слов и названий Толкиен уделял, как известно, первостепенное значение.
Десять лет назад журнал Літературознавчі студії издаваемый Киевским государственным университетом им. Т. Шевченко опубликовал статью о Славянских мотивах в творчестве английского писателя Джона Толкиена, автора знаменитой трилогии Властелин колец. Статья эта не вызвала должного отклика – она затерялась в последующих вскоре трагических событиях на Украине. Кроме того, она не соответствовала «духу времени», царящему тогда на Украине. Статья указывала на то, как в своих произведениях Толкиен (вольно или невольно) провел идею о некогда единстве славян и готов, о варяжском (скифском, скандинавском) происхождении славян, и о том, что германские и даже британские племена – выходцы из этого изначально скифского, славянского котла! Конечно, такая статья не пришлась по вкусу тогда на Украине. Может, и в России сегодня не всем придется по вкусу. Но во многом статья эта подтверждает мое прочтение трилогии Толкиена. Поэтому, прежде чем я представлю свое понимание Славянских мотивов в трилогии Толкиена, поделюсь с вами некоторыми наблюдениями Дмитро Кузьменко, профессора литературы и лингвистики Киевского государственного университета. См. “Слов’янські відлуння у творчості Дж.Р.Р. Толкіна” (“Slavic echoes in the works of J.R.R. Tolkien”), by Дмитро Кузьменко (henceforward, Dmitry Kuzmenko).
Кузьменко указывает на ряд лингвистических особенностей произведений Толкиена как заимствований из славянского языка. Река Андуин (Anduin River), к примеру, видится Кузьменко как производная от реки Дунай, который, как известно, играет большую роль в славянском фольклоре.
Славянские названия и имена Толкиен обычно присваивает самым древним народам, личностям и силам. К примеру, волхв (назовем его так волхвом – так будет точнее) Радагаст (Radagast) и его дом в Росгобеле (Rhosgobel) имеют славянские производные. Варяги Канда (Variags of Khand), безусловно, получили свое название от людей севера, варягов, населявших также территорию современных России, Белоруссии и Украины.
Кузьменко напоминает также, что такой таинственный и могучий персонаж, известный сегодня как Биорн (Beorn) изначально был назван Толкиеном как Медведь (Medwed). Однако, это имя слишком очевидным образом указывало на того, о ком и шла речь, на «русского медведя», и в последний момент, перед самой публикацией Толкиен по тем или иным причинам заменил его на имя Биорг.
Кузьменко рассматривает еще ряд интересных примеров, когда названия и имена, имеющие, на первый взгляд, немецкое, готское происхождение – своими корнями уходят в славянизм. В этом Кузьменко видит намеренное, но сокрытое, желание автора показать, что готы и кельты происходят от славян. К примеру, он тщательно анализирует такие слова как Мирквуд (Mirkwood), Варгсы (Wargs), и дракон Смауг (Smaug). Кузьменко показывает, что Толкиен придал славянским мотивам немного готской и кельтской специфики. Толкиен активно использует славянские суффиксы в готских словах, что придает им славянизма.
Кузьменко делает вывод, что Толкиен сознательно, или подсознательно достиг литературного эффекта отражения славянской культуры через призму Германской посредством использовании созданных и используемых им имен и слов.
Другой интересный академический источник, указывающий в том же направлении – это работа британского исследователя Роберта Орра, опубликованная в 1994-ом году. (Robert Orr, “Some Slavic Echoes in J.R.R. Tolkien’s Middle-earth”). Он также отмечает удивительную тенденцию Толкиена совмещать германские и славянские слова и созвучия в гармоничное целое.
Но не только, да и не столько изобретенные Толкиеном слова и имена свидетельствуют о славянских мотивах Толкиена, сколько исторические и литературные аллюзии, которые он использует. Толкиен был мастером сокрыть подлинное имя того, о ком и о чем он писал – иногда тонко намекнуть на него, иногда сознательно пустить по ложному следу. К примеру, хотя Толкиен и использует безошибочно библейский образ царей, грядущих с востока – хотя бы в применении к Арагорну – он сознательно запутывает читателя, пускает его по ложному, зеркальному следу, когда прокладывает героям произведения курс на Восток, а не на запад.
О всадниках Рохана
Часть 3
Итак, какие первые и очевидные выводы мы можем сделать на основании всего того, о чем мы читали в предыдущих публикациях? Какие новые секреты нам начали открываться?
Во-первых, как я уже говорил – это указание на родство всех народов «Средиземья» - то есть Европы. И более, чем на родство – на славянское (или скифское) происхождение этих народов. Оттуда, как понял Толкиен, неожиданно для жителей Средиземья (Европы) и придет помощь в трудное время. Оттуда же приходит и настоящий Государь.
Толкиен, глубоко изучивший Библию, был потрясен и ошеломлен библейскими пророчествами и теми видами на историю, которые открывались с высот этих пророчеств. В частности, новозаветные пророчества Апокалипсиса Иоанна, с их победоносными Царями с Востока (Откр 16:12), перекликающиеся с ветхозаветными пророчествами о тех же Царях с Востока, идущими на смену падшему Вавилону (образ башен в Трилогии) – это тот образ, который не мог не отразиться в литературном произведении, ставящим своей целью осмысление судеб истории.
Когда и как Толкиен улавливает этот библейский образ царей с востока – неизвестно. Но ухватив его однажды, он его уже не отпускает. Он рисует его, но не как историк, а как художник. Как рисует он и всех основных участников грядущей драмы Апокалипсиса. И все участники этой драмы имеют свою историю, и историю прежних отношений. Вот эту великую общечеловеческую историческую драму и изображает Толкиен.
Но не буду более испытывать ваше терпение, дорогие друзья. Скажу, где и кто в Трилогии Толкиена собственно говоря скифы, славяне. Об этом, в общем, и несложно догадаться, памятуя то, о чем мы говорили выше, и охватывая мысленным взором сюжет Трилогии. Славянскую Скифию Толкиен изобразил под видом страны всадников Рохан! Приведу справку из Википедии про эту вымышленную страну Толкиена:
Рохан
Рохан «(синд. Rohan; в в других переводах — Ристания, Мустангрим) — в легендариуме Дж. Р. Р. Толкина государство у северных границ Гондора, его союзник... Жители этого степного края к северу от Гондора и северо-западу от Мордора зовутся рохиррим».
Символ Рохана – конь – это отличительно скифский признак, потому что скифы были первыми в древнем мире, кто по настоящему использовал кавалерию, а не колесницы или пехоту.
Почитаем еще:
«Дунэдайн (династия царей) Гондора и рохиррим — отдалённо родственны (происходят от Атанатари, или эдайн Первой Эпохи). Предки рохиррим не пошли в Белерианд, как Эдайн, которых позже вознаградили островом Нуменор.
Люди Рохана — высокие, красивые, светлокожие и в большинстве своём — зеленоглазые с волосами пшеничного цвета. Практически все мужчины-рохиррим носят бороды. По характеру они суровые, яростные, но обладающие чувством справедливости.
Некоторые исследователи наследия Толкина полагают, что в образе рохиррим Толкин отразил англосаксонское общество донорманнской эпохи. Кроме того, Толкин владел готским языком, который использовался им в ряде собственных имён в легендариуме. Возможно, в образе рохиррим нашли отражение остготы, часть которых жила в условиях степи (то есть схожих природных условиях с описанием Рохана) и славилась отменной кавалерией.»
Здесь Википедия оказывается, в принципе, на верном пути.Остготы действительно легли в основу образа Рохана. Остается лишь добавить, что я посвятил уже прежде с десяток публикаций о прямом родстве (через скифов) между славянами и готами. Фактически, готы были скифами, которые двинулись на Запад и дали происхождение германским и британским народам. Славяне же были готы, которые остались жить на своих землях – где живут, по милости Божией, и до сих пор. Это было то, что, как я думаю, открылось Толкиену – то ли в писательском озарении, то ли в озарении ученого историка и лингвиста, то ли в озарении исследователя Библии. И в его произведении эти озарения сплелись в прочную нить повествования. Это и легло в основу его Мифа. Кстати, само название Рохан и Ристания – это переигранные Толкиеном производные от германизированных обозначений Руси как «Рушиа» и «Руссия».
Но почитаем еще немного из Википедии про Рохан:
«Изначально Рохан являлся абсолютной монархией. Король был главнокомандующим в военное время.
Рохиррим были известны как талантливые и непревзойдённые на Западе наездники. Армии Рохана почти полностью состояли из конных воинов, которых разделяли на нерегулярные единицы — э́ореды — до 3000 всадников. Описывают их вооружёнными длинными копьями, длинными мечами и круглыми щитами, одетыми в лёгкие шлемы и плетёные кольчуги. В роханской кавалерии было немало лучников, освоивших стрельбу на скаку. Хотя роханское войско конное, все всадники умели сражаться в пешим строю, например в конце Пелленорской битвы Эомер спешил рохиррим и построил их стеной щитов, а все приведенные Гэндальфом вестфольдцы были спешены.
Во времена войны каждый здоровый мужчина обязан был прийти на Сбор Рохана, но и в мирное время король и маршалы Истфольда и Вестфольда постоянно имели дружины, причем в случае угрозы часть королевских дружинников могла быть послана на помощь угрожаемой области (так отряд Эльфхельма прибыл на помощь вестфольдцам у Изенских бродов) Рохиррим также связаны клятвой Эорла — оказать военную помощь Гондору в тяжёлые времена. Гондор в таких случаях может прислать Красную Стрелу или зажечь сигнальные огни, расположенные от Минас-Тирита до роханской границы.Такие же сигнальные маяки служат для сбора армий южных провинций Гондора. Однажды, когда сам Рохан кроме Хельмовой пади был заполонен врагами, армия Гондора пришла на помощь и помогла изгнать захватчиков горцев из Дунланда».
Да, эта страна Рохан, царь которой, некогда смелый и благочестивый Теоден, оказался под парализующим воздействием колдуна Саурона. Царь Рохана и есть, и его нет. Он, вроде, и не спит, и спит. Он ничего не помнит. Никого не узнает. Ничего не делает. Он – обезумел. Нет, хуже – он одержим безбожным духом Сарумана. И причиной тому – Гнилоуст, засланник Сарумана, который заморочил царю голову.
Это образ обезумевшей России времен Толкиена – образ коммунистической, богохульной России, которая поддалась пропаганде гнилоустов, и которая обрекла одних своих лучших сыновей на смерть, а других отправила в изгнание. Чтобы Саруману легче было разрушить, захватить страну Рохан.
Но Толкиен пишет о том, как Гэндальф, который отражает во многом образ Иисуса Христа, восставшего из мертвых, однажды разбудит короля всадников Рохан, изгонит из него злой дух Сарумана, прогонит гнилоустов, окружающих короля.
Толкиен в своем универсальном «Мифе» умел глядеть одновременно в прошлое, настоящее и будущее народов, выстраивая свои сюжеты. Образ Рохана и ее безумного короля, а также его пробуждение, указывал на надежду автора (даже какое-то пророческое видение), что пелена безбожия и обмана однажды спадет с коммунистической России, и что именно Рохан и его всадники окажутся ключевыми в спасении Запада (столицы Средиземья, Гондора) от проклятий Сарумана и Саурона (сатаны и Вавилона).
Именно со всадниками Рохана, которых Толкиен наделяет безошибочно скифскими характеристиками, и приходит в большой мир, и являет себя Белый Царь – Арагорн.
7 апреля 2019
https://zen.yandex.ru/media/ot...
https://zen.yandex.ru/media/ot...
https://zen.yandex.ru/media/ot...
